По уже успевшей стать доброй традиции в преддверии женского дня сделал подарок своим поклонницам Павел Зибров. На лучшей сцене страны он показал программу «Женщина любимая-2».

Должен признаться: шел я на концерт с некоторым предубеждением. Почему? По долгу службы мне очень часто приходится бывать на весьма многочисленных в последнее время шоу и концертах. И почти все российские звезды старались чем-либо удивить зрителя. «Любэ» — совершенно новыми песнями, Александр Розенбаум — декорациями все того же Бориса Краснова, Валерий Леонтьев — лазерными и другими прибамбасами. «Ну чем же сможет удивить киевлян «наша звезда»?» — думал я, получив приглашение на концерт Павла Зиброва.

Раздвинулся занавес, и все присутствующие были приятно поражены огромной многоуровневой декорацией, представляющей собой гигантскую приборную панель автомобиля. Вышел на сцену главный бенефициант и запел. Ему подтанцовывал регулярно многочисленный балет, менявший красочные костюмы при каждом выходе на сцену. Кроме того, некоторые песни иллюстрировались еще и видеорядом на сценическом экране. В общем, сценарист и режиссер шоу Петр Мага потрудился на славу. Не подкачали и главные составляющие концерта — песни. Большинство из них в первом отделении были лирическими — Зибров посвятил их матери, любимым жене и дочери, своим друзьям. А дальше пошли гораздо более веселые и энергичные песни. И среди них практически не осталось пошловато-кичевых, которые не так давно преобладали в репертуаре певца.

Успех у зрителей, заполнивших зал «Украины», был полным и безоговорочным. Шоу снимало телевидение, и скоро вы сами сможете его увидеть и убедиться в том, что Павлу Зиброву вполне по силам «помериться силами» с монстрами российского шоу-бизнеса. Об этом и многом другом мы говорили с Павлом через несколько дней после концерта в его офисе.

— Давайте начнем с ближайших по времени событий...

— О концерте, что ли? «Великое видится на расстоянии» — мне очень нравится эта фраза. Сразу после концерта я почувствовал огромную усталость. Первое отделение было лирическое: о жизни, о женщинах, а во втором пошел эстрадный «шабаш». Я уже никого не боялся, никого не стеснялся. Сначала было я одел пиджачок, но уже через одну песню понял, что он мне мешает, сбросил его и чувствовал себя прекрасно. Мне кажется, что во время концерта я был энергетическим вампиром, я наслаждался тем, что зал меня чувствует и идет за мной, прекрасно, что без сбоев работали все службы, словом все «чики-чики». Я прямо-таки купался в музыке, в ритме, в улыбках и был абсолютно счастлив. Такое ощущение у меня бывает очень редко. Самый лучший и престижный зал Украины был заполнен, и он был моим. Через несколько дней, когда эйфория прошла, начал, как всегда, искать погрешности: то не сделали, там не успели, фразу не так сказал, паузу не потянул, с залом не попел. Но, честно говоря, все эти моменты незначительны. Сейчас в моей жизни как бы образовалась пустота. Два месяца до концерта были посвящены серьезнейшей подготовке, я почти не спал: в два часа ночи последняя планерка с женой на кухне, в семь утра подъем. Да и не хотелось мне спать, нужно было все время работать. Вот эта подготовка к празднику и есть самое прекрасное в жизни артиста. Потому что сам праздник — всего два часа концерта, потом цветы, банкет, а это так мало, оказывается! Прошло несколько дней, я по-прежнему встаю в семь утра, и теперь у меня возникает вопрос: а что же делать дальше? Сейчас я чувствую свою невостребованность как артиста.

Никто не понимает, что сейчас пригласительных нет. И когда мне говорят: дай два билета, дай четыре, дай шесть — это все равно, что сказать: дай двести гривен, дай пятьсот, дай семьсот. — ... Хотя были встречи, были концерты и 8 марта, но не было уже той огромной ответственности. Но вот что самое интересное. Прошли концерт и праздники, и у нас опять планерка с женой на кухне. Мы уже начинаем думать над новой программой, новыми костюмами, новыми песнями, режиссурой, думаем, как и чем удивить. Программу надо начинать готовить заранее, потому что два месяца — это все-таки слишком мало, мы все делали в пожарном порядке.

Я стал очень крутым бизнесменом, ездил на всякие встречи, пьянки, меня жена сутками не видела.

Любой «голова колгоспу», «голова райрады» или директор завода — все они без исключения думают, что мне будет безумно приятно, если они зайдут ко мне с бутылкой коньяка и арбузом и сядут играть со мной в карты. Еще и гитару мне всучат, чтоб я им попел.

Так что хорошо, что моя жена тогда от меня ушла, а то был бы контрабасистом и работал бы в каком-нибудь оркестре.

— Вам не кажется, что один концерт в год — маловато?

— Дело в том, что праздник во Дворце «Украина» — сегодня такая роскошь, которую далеко не каждый исполнитель может себе позволить. Это не по карману очень многим моим коллегам. Чего там скрывать: подготовка и проведение концерта обошлись мне в 30 тысяч долларов. Аренда зала, костюмы, балет, зарплаты, гонорары — все стоит огромных денег. Плюс еще песни. Если ты идешь на большую сцену, имея почетное звание народный, если ты Павло Зибров или, скажем, Таисия Повалий, то положение обязывает записываться в лучшей студии, а значит, в самой дорогой, заказывать стихи и музыку у лучших авторов, а аранжировку — у лучших специалистов. Зачем я вообще сделал концерт? Мне не хотелось повыпендриваться, мне это не нужно, у меня и так все хорошо. Нормальный процесс у каждого артиста: сделал программу — показал, сделал — показал. Но мне хотелось продемонстрировать всем зрителям, которые пришли на мой концерт, всем средствам массовой информации, что не только Москва может приезжать и делать хорошие программы. Меня раздражает, что вроде бы интеллигентные люди, которые едят украинский хлеб и украинское сало, живут в украинской культуре и «вважають себе щирими українцями», тыкают пальцами и говорят, что вот Москва делает шоу, у них хороший свет, красивые костюмы, прекрасные постановки, шлягерная музыка. Так вот мне хотелось показать, что у нас тоже все это есть, а по-настоящему раскрыться и показать себя можно только в сольном концерте.

— То есть, чтобы сделать такой концерт, нужны только деньги?

— Деньги и хорошая талантливая команда. Можно сказать, что я показал пример своим коллегам, так что теперь пусть готовят и то, и другое. Никто не думал, что все это можно сделать за свой счет: оформление сцены, пошив костюмов, даже телевидение сейчас не приглашают, а нанимают. Год назад произошел такой курьезный случай. Я сделал концерт «Женщина любимая», был такой же аншлаг. Кстати, вы же знаете, что примерно тысяча билетов уходит на пригласительные: почитатели, пресса, милиция, санэпидемстанция, все виды министерств и так далее. И одна газета написала: «Смотрите, как Зибров улыбается, как кот в масле. Это потому, что этим концертом он заработал столько денег, что обеспечил себя на всю жизнь». Они и представить не могли, что это все за свой счет, и если бы не друзья, я бы этого никогда не поднял. Спонсоров сейчас нет, потому что как только фирма засветится как спонсор, на следующий день к ним придет налоговая и спросит: откуда у вас столько денег? А еще через день придут сто двадцать организаций, начиная с детского фонда и заканчивая чернобыльцами, и скажут: вы же Зиброву помогли, а мы что, хуже? Поэтому естественно, что все сидят тихонечко и никто не «вылезает», реклама никому не нужна. Так что на концерте во Дворце «Украина» наш исполнитель может заработать себе только имя, а деньги нужно зарабатывать в другом месте. Хотя сейчас и на гастролях немного заработаешь. Конечно, если едешь вдвоем-втроем — тогда еще можно: мини-диск включил, конферансье рассказал сказки-прибаутки, ты попел песни — это одно. А мы выезжаем с музыкантами, с балетом — команда пятнадцать человек. Аппаратура, поезда, гостиницы, питание, размещение, реклама на местах — это все выливается в хорошую копейку. А пригласительные?! Никто не понимает, что сейчас пригласительных нет. И когда мне говорят: дай два билета, дай четыре, дай шесть — это все равно, что сказать: дай двести гривен, дай пятьсот, дай семьсот. Старые добрые времена, когда была коммунистическая партия, когда мы все работали в министерстве культуры, канули в Лету. Сейчас мы все частники и каждый работает на себя.

— Все же так и осталось неясным, где сейчас украинскому исполнителю можно заработать...

— Только на закрытых концертах: юбилеи, презентации. Если возить за собой театр, то на кассовых гастролях ничего не заработаешь.

— А сколько лет вашему театру?

— Первого декабря исполнилось пять лет. Не хочу хвастаться, но у меня первый и пока что единственный частный театр в Украине. Мы арендуем помещение в детском садике в центре Киева. Платим аренду по полной программе: тепло, сигнализация да и просто за каждый метр, но это дает нам возможность нормально заниматься, иметь репетиционную базу, а не скитаться по квартирам.

— Вам не предлагали заняться каким-то другим бизнесом?

— Предлагали. Приходили люди с предложением сделать «Торговый дом Павла Зиброва», подбили меня на это года полтора-два назад. Один знакомый мне сказал: «Мне нужно только твое имя, а все остальное буду делать я». Ты будешь президент, а я буду генеральный директор. Потом оказалось, что печать не у меня, и право подписи тоже не у меня, а я — как свадебный генерал. Мы открыли Торговый дом, который представлял собой офис с телефонами и факсами. Там сидели ушлые ребята: один — еврей, второй — прокурор (правда, бывший). В общем, стали они договариваться насчет муки, сахара, водки, шампанского. И началось. Мне говорят: «Паша, надо съездить туда», «Паша, надо позвонить туда», «Паша, надо договориться о том», «Паша, ты договорись по себестоимости, а мы возьмем вагон и раскидаем по точкам». Я стал очень крутым бизнесменом, ездил на всякие встречи, пьянки, меня жена сутками не видела. В итоге наш дом просуществовал ровно десять дней. Мы с женой сели, поговорили, и она мне сказала: «Закрывай-ка ты, Пашенька, свой Торговый дом и занимайся своим делом — написанием песен. Под твое имя нагребут товара вагонами, а тебя элементарно подставят. И никто не будет искать Васю или Петю, все будут искать Павла Зиброва, и ты сядешь в тюрьму». Собственно, она оказалась права, все к этому и шло. Честно говоря, ребята были немножко скользкие. Так что через десять дней я пришел и сказал: «Все, друзья, «Торговый дом Зиброва» закрывается, назовите его домом Иванова или Петрова, а я больше не хочу». Так что хоть и недолго, но мне пришлось побыть бизнесменом, и теперь я знаю, что это такое. Это безумно тяжело, надо работать с утра до вечера, а потом еще и ночью, самому быть бухгалтером и иметь свою очень надежную команду.

— Но есть еще такой относительно безопасный вид бизнеса, как реклама...

— Не прижилась еще реклама ни у нас, ни в России. В Европе, в Америке все, кто «имеют морду лица», то есть все известные личности, живут за счет рекламы. А у нас этого нет. Когда я общался со своими западными коллегами, то, естественно, представлялся как народный артист Украины и говорил, что у нас это очень высокое звание, и что в Украине я известен. И меня тут же спрашивали, сколько в год я имею с рекламы. Я конечно начал набивать себе цену, дуть щеки и лихорадочно соображать: какую бы сумму мне назвать? Ну, думаю, назову им цифру — 300 тысяч долларов, они все упадут. Так что вы думаете — надо мной смеяться начали. У них там 300 тысяч получают артисты третьего дивизиона, а звезды получают миллионы! Плюс доходы с аудио- и видеопродукции. А у нас и тут сплошное пиратство. Подходишь к такому продавцу в киоске и спрашиваешь: «Откуда у тебя эта кассета? У меня она еще не вышла, а ты уже продаешь!» А он сидит, улыбается. Можно сказать, залез ко мне в карман, украл и сидит довольный! А чего ж не радоваться — таким образом воруют по всей Украине и остаются безнаказанными. Это же нонсенс! Вот у меня сейчас готовы три альбома, себестоимость каждого примерно 10— 12 тысяч. Дай Боже, чтобы хватило денег их запустить. А потом пираты расхватают их, и у нас никто официально ничего не будет покупать. Потому что кассета не может стоить 4—5 гривен. А кто пойдет в фирменный магазин и купит оригинальную кассету за 12—15 гривен? Единицы. Подавляющее большинство, как всегда, отоварятся на рынке.

— Да, нелегок хлеб артиста. Наверное, и отдыхаете «на полную катушку»? Где вы предпочитаете проводить отпуск?

— Отдыхаем за границей, в основном в Испании. Не потому, что я не люблю Карпаты или Черное море, нет, не в этом дело. Просто на Западе я могу отдохнуть, и быть самим собой, и это очень важно. А у нас не отдых, а какое-то мучение. Приезжаешь в какой-нибудь санаторий, и уже через час всем известно, в каком номере остановился Павел Зибров. Любой «голова колгоспу», «голова райрады» или директор завода — все они без исключения думают, что мне будет безумно приятно, если они зайдут ко мне с бутылкой коньяка и арбузом и сядут играть со мной в карты. Еще и гитару мне всучат, чтоб я им попел. Никто и не думает, что я приехал отдыхать, что хочу побыть с женой и ребенком. Я не люблю пристального внимания, когда я на отдыхе. За границей я могу спокойно есть мороженое, даже если оно течет по подбородку, грызть семечки и неделю не бриться.

— Сейчас появилось много безголосых исполнителей, в том числе и тех, которые запросто могут купить себе звание «заслуженного» или даже «народного». Не приходило вам в голову с этим бороться?

— А как можно с этим бороться? Это раньше нужно было доставать апельсины и гречку по блату или через распределители. Сейчас времена другие, если есть деньги — любой продукт можно купить, любую песню заказать, на любом канале сняться. Так что «в лоб» бороться бесполезно.

— А может, в знак протеста, отказаться от своих званий? Мы уже как-то к ним попривыкли, но, согласитесь, например, «народная артистка Америки Барбара Стрейзанд» звучит смешно.

— Можно и отказаться. Это раньше у народных артистов были привилегии: «Волга» с водителем, дача, пайки, спецраспределители, бесплатные концертные костюмы, аппаратура. На сегодняшний день мы имеем только медицинское обслуживание в четвертом управлении, других льгот нет. Эстрада полностью перешла на самоокупаемость, и выживает как может.

— Вы являетесь одним из организаторов «Партии любителей женщин»...

— Нет уж, извините. Там слова «любитель» и близко нет, мы все профессионалы! Это «Партия почитателей женщин», хотя я бы предпочел, чтобы название звучало на украинском языке. У нас был учредительный съезд, и, как во всех солидных партиях, мы приняли свою программу. Наша партия создана, чтобы привлечь внимание к женским проблемам, чтобы развернуть мужчин к женщинам лицом, а не боком, или, извините, задницей. Вторая задача — это воспитание мальчиков, юношей, мужчин с мыслью о том, что женщина — это первично, а все остальное — вторично. В партию принимаем всех желающих мужчин, но только мужчин, без всяких там отклонений.

— Расскажите о вашей семье.

— И у меня, и у Марины это второй брак. Когда мы встретились, были оба разведены, так что никто никого не отбивал. Встретились два одиночества, и вот мы вместе почти семь лет. Растет дочь Диана, ей 3 года. У меня есть шестнадцатилетний сын от первого брака, мы с ним, конечно, общаемся. Он закончил музыкальную школу, сейчас занимается международным правом. Вы знаете, я благодарен Богу, что моя первая жена полюбила своего студента и счастливо с ним живет уже 15 лет. У них сложился брак, дай Бог им счастья, и у меня жизнь повернулась на 360 градусов. Я был контрабасистом, вокалом начал заниматься только в 29 лет. Вокальная школа очень сильна: пока человек жив, он поет, эстрадная школа не так долговечна. Так что хорошо, что моя жена тогда от меня ушла, а то был бы контрабасистом и работал бы в каком-нибудь оркестре. Но получилось так, что за 13 лет я сделал карьеру певца и композитора, уже третий год преподаю в Университете культуры, у меня есть талантливые ученики. Моя жена Марина — филолог, долгое время работала в Союзе промышленников и предпринимателей советником по внешнеэкономическим вопросам. Но бросила работу и стала работать со мной. Марина мне очень помогает.

— У вас много друзей?

— Друзей много не бывает. Приятелей много, знакомых, а друзей — два-три.

— В преддверии первого апреля, может быть, вспомните, как вас разыгрывали ваши немногочисленные друзья?

— Есть у меня друг детства Костя. Лет десять назад я жил рядом с вокзалом, он мне звонит вечером из Новой Украинки и говорит: «Паша, у меня мама приезжает из Уренгоя. Она сломала ногу, едет одна, а поезд приходит в шесть утра. Я никак не успею ее встретить, а тебе до вокзала двести метров, будь другом, встреть, напои чаем, возьми такси и отправь в Новоукраинку, а я ее тут уже встречу». Я ночь не спал, в пять утра начал собираться, на вокзал прибежал без опозданий. А поезда такого нет! Я распереживался страшно, думаю, наверное, что-то перепутал. Полчаса бегал по вокзалу, около семи утра пришел домой, расстроенный, конечно. А минут через десять и Костя пожаловал с таранкой и пивом: «С первым апреля!». Вот такой розыгрыш.

Мы распрощались с артистом. И хорошее настроение не мог омрачить даже рассказ о дурацкой шутке друга Кости.