"РАЗРЕШИТЕ С ВАМИ ПОЗНАКОМИТЬСЯ"
Скачать книгу в формате fb2О САМОВОЛКЕ И КАРТОФЕЛЕ
После принятия присяги приехал за нами автобус и повез в ансамбль воинской песни и танца, в котором служили ребята, которые закончили консерваторию на год раньше , чем мы. Мы все их знали, а они – нас. Именно в это время, как нас привезли на место, ансамбль как раз приехал с гастролей, с реквизитами, барабанами, костюмами. Это все было запаковано в огромные ящики килограммов по пятьдесят. И первая фраза, которой нас встретили, была:
– О-о-о! Салабонов привезли!
Понятно, что разгрузка собственными силами для старших отпадает:
– А ну, салабоны, бросились! И ты, не зная технологии этого тонкого дела, хватаешь этот ящик, он падает на ноги, ты метушишься туда-сюда... Старшие ребята посмотрели на это все и так демонстративно:
– Показываем! Смотрите, как надо!
Они за круглый год так насобачились это делать, что у них все выходило очень хорошо и легко. Ничего, мы через несколько дней все это делали не хуже. Публика у нас служила интеллигентная, а потому дедовщины у нас просто не могло быть.
Расположен наш ансамбль был на территории киевской комендатуры, сразу, возле станции метро "Арсенальная", и киевляне имели возможность после отбоя и ухода старшины, переодеться в спортивный костюмчик, жухнуть через ограду и – домой! А дома ты поел, рядом жена, дети, любимая теща... Раненько, в половине седьмого, ты уже проснулся, чтобы ровно в семь, к приходу старшины, быть на месте.
Были и ночные проверки. Но мы оставляли свои домашние номера телефонов. И если только может состояться грандиозный погром, как наши дежурные звонят по телефону тебе к дому: "Паша, проверка!" В два, три часа ночи ты ловишь такси и долетаешь за 10-15 минут. Но долетаешь в гражданке или в спортивном костюме, и тебе еще надо попасть на второй этаж, чтобы переодеться. А там народ уже выстроился: "Иванов, Сидоров, Пєтров" – "Я! Я! Я!"
Не обошла эта беда и меня. Однажды я влетел. Прибежал, а наверху все уже выстроились. Что делать? Вбежать и оказаться прямо в объятии начальства?! Я же не самоубийца! А на первом этаже у нас были расположенные туалеты. Я очень признателен тем архитекторам, которые с пониманием отнеслись к сугубо мужской проблеме – возможности, переодеться после самоволки, чтобы начальство осталось в неведении о действиях солдата. В туалете разделся, гражданскую одежду оставил там же. Выхожу, зевая...
А мне:
– Зибров! Мы уже 15 минут стоим! Где ты был?! Перекличка, а тебя нет! А я: – Ох! У меня такая проблема с желудком... Вы понимаете, я в туалете сидел, такое страшное расстройство... Я слышал, что здесь проверка, но ничего сделать не мог...
Ходили мы в самоход и в форме. Воровали бланки с печатями, выписывали себе увольнения до десяти или двенадцати часов ночи и шли или в кино, или еще куда-то. Однажды уже после отбоя спускаюсь я с еще одним однокурсником вниз в метро. А вверх поднимается заместитель начальника, майор Гриценко. И мы – лоб в лоб с ним сталкиваемся – он возвращается в ансамбль, а мы идем в самоволку. Я не растерялся, стал смирно, повернулся к нему и отдал честь. А мой товарищ от неожиданности перепугался и начал прятаться, но упал прямо животом на ступеньки и держится, чтобы не скатиться вниз. Майор на меня смотрит, а сам весь аж перегибается, чтобы посмотреть на товарища.
Разумеется, никакой самоволки уже не было. Мы чкурнули через изгородь и возвратились в казарму. И сразу – команда строиться. Подходит к нам майор: "То, что вы пошли в самоволку – очень плохо. Романюк! За то, что ты опозорил честь мундира и упал лицом в грязь – три наряда на кухню. А Зибров – ну, уж очень хорошо стоял, очень хорошо, такую честь мне отдал, все, как надо. Хорошо, прощается!"
И только один раз я попал на кухню – по разнарядке. Заступил. Там кроме меня были еще и губари, и комендатура. Понятно, что все трудные работы выполняли губари – чистили картофель, выносили мусор. А комендатурские, которые были главными среди нас, заинтересовались послушать артиста – где, что... Один и говорит:
– Я знаю, что ты на гитаре играешь.
– Да играю.
– Слушай, давай ты нам попоешь, а мы тебе картопельки пожарим, мяска, за пивком кого-нибудь отправим. Классно посидим! Ты только попой!
Ничего себе – "картопельки пожарим, мяска", – и это в армии! Я так дипломатично отвечаю, что у меня огромный объем работы, я же на сутки заступил в наряд! А они мне говорят:
– Да ладно тебе! Я сейчас еще двух губарей пригоню, и они все сделают. Вот тебе гитарка.
Вот так я был первый и последний раз в наряде на кухне. Думал, поработаю, а за меня всю работу сделали, еще и накормили.
А потом Родина сказала: "Вперед!", и перед Новым Годом нас в количества двадцати человек загрузили в транспортный ИЛ-76 на Ташкент. Из Ташкента отправили в Афганистан. Никто из нас не испугался – мы выполняли свою интернациональную обязанность. Это был 1981 год.
